О формульной литературе
1. Исследование фантастики является лишь малой частью исследования литературы в целом. Более того, исследуя фантастику, мы не должны забывать, что это в начале 21 века это — специально устроенная литература, разработавшая типовые наборы для разных родов сочинительства (космоопера, фэнтези, НФ etc), то бишь литература — ФОРМУЛЬНАЯ.
Для большей ясности: меня как медиевиста (в прошлом) и историка языка (до конца дней), в первую голову интересует общение и взаимодействие литературы массовой (иначе — жанровой или формульной) и литературы университетской (нежанровой, самовыраженческой), поскольку в настоящее время это разделение абсолютно правомочно и для российской словесности. Разделение состоялось, расцвело и заколосилось: за последние десять лет прошлого века и первые десять лет нового века массовая литература, ежегодно выдающая на-гора сотни детективных, фантастических, любовных книг (фантасты пишут примерно 500 новых романов в год!), стала основным чтением, оттеснив все остальные романы — в интеллектуальные маргиналии. Из маргиналов авторы так называемого мэйнстрима выходят только на волне значимых литературных премий или за счет литературных скандалов, когда и им уделяется пристойное место на современном книжном рынке, где ныне почти безраздельно (исключая классику) царит жанровая проза — с проектными романами в авангарде.
Любители фантастики полагают ее литературой преимущественно содержательного толка, что по сути выводит ее за рамки литературного процесса, отказывая в том, что жанровая проза может быть сделана попросту особенным образом. На этой почве родились и подросли над землей на целых три сантиметра специально заточенные фантастические критики, для которых один писатель отличается от другого лишь тем, _про что_ он пишет. Верх их возможностей — проследить систему идейных влияний или сюжетных заимствований в тех или иных произведениях того или иного автора/авторов, что дело далеко дело нехитрое: всего-то и нужно, что нужно быть начетчиком и держать под рукой энциклопедию Клюта или ей подобные.
Для всего прочего нужна хотя бы минимальная гуманитарная образованность: в самом деле, зря что ли писали и работали представители десятков научных школ. Кроме того, литературный процесс на месте не стоит – и то, что вчера было несомненно, сегодня уже вызывает вопросы.
Ввиду отсутствия минимально необходимого образования так называемые критики от фантастики все время открывают велосипеды самого простого устройства. Как устроена птичка, они не понимают и учиться пониманию не хотят, и посему для орошения их привядших мозгов нужен дождь минимального ликбеза.
2. Тридцать лет назад вышла книга Джона Г. Кавелти «Приключение, тайна и любовная история: формульные повествования как искусство и популярная культура» (Adventure, mystery and romance: Formula stories as art and popular culture, 1976). В этой книге, как известно, была изложена концепция литературных (кино- , теле, театральных и т. п.) формул. Строго говоря, для средневековой литературы эта работа была предпринята значительно раньше: нет медиевиста, который бы не был знаком с книгой Эрнста Роберта Курциуса «Европейская литература и латинское Средневековье» (Europaische Literatur und lateinisches Mittelalter, 1948). Э. -Р. Курциус всесторонне исследовал топику средневековой литературы, а топосы — те же самые формулы. Точнее, «устойчивые клише, схемы выражения (Ausdruckschemata)», которые распространились в античной и средневековой литературе вследствие влияния на нее риторики. Переходя из риторики в литературу, топосы меняли свое качество: если в ораторской речи они выполняли роль «аргумента», то в литературном тексте уже становились устойчивой формулой. Там, где для риторов топика была источником аргументов, для писателей она стала источником стереотипных выражений. То бишь, топосы – это общие места как отдельных речевых формул, так и всего формуляра речи, взятой как единый текст.
Кавелти, так же как и Курциус, пошел от античности, но не от риторики, а от поэтики. Более прочего его интересовал процесс возникновения, изменения и смены формул, как аналогия естественного отбора в литературе.
О чем же идет речь, когда мы говорим о формульной литературе?
О базовых схемах построения текста той или иной модели, об общих местах композиции, о типическом формуляре описания и т. д. (попыткой описать общие композиционные места фэнтези-романа следует признать «Малый типовой набор» А. Свиридова, который я упоминаю для примера и большей понятности, хотя это не более чем шутка).
Термин «литературная формула» употребляется в двух значениях, объединение которых дает адекватное определение литературной формулы. «Во-первых, это традиционный способ описания конкретных предметов или людей. (…) Во-вторых, термин формула часто относят к типам сюжетов. Именно такое его толкование мы встретим в пособиях для начинающих писателей… Сюжетные схемы не обязательно привязаны к конкретной культуре и определенному периоду времени. Напротив, они представляют собой фабульные типы, которые популярные если не везде, то по крайнем мере во многих культурах на протяжении длительного времени. По существу, их можно рассматривать как пример того, что некоторые исследователи называют архетипами или образцами (patterns), распространенными в различных культурах» (Дж. Г. Кавелти. Изучение литературных формул // Новое литературное обозрение. М., 1996. № 22. С. 34—35).
Если мы сложим речевую формулу и формулу сюжета, мы получим формулу литературную как способ, с помощью которого конкретные культурные темы и стереотипы воплощаются в более универсальных повествовательных архетипах.
С этой точки зрения, вестерн, НФ-роман, полицейский роман, любовный роман и т. д и т. п — это не что иное, как литературные формулы (в иной терминологии – популярные форматы и др.) с массой подвидов и градуаций внутри.
В большинстве случаев формульный образец существует длительный период времени de facto, прежде чем создатели и читающая публика начинают его осмысление в качестве жанра de jure. Например, формула вестерна сформировалась уже в 19 веке, но лишь в 20 веке вестерн был осознан как литературный и киножанр. Аналогично еще в 1840-х годах Э. По создал формулу детектива, которую успешно эксплуатировали в 19 веке, но только после Конан Дойла детектив стал осознаваться как особый жанр со своими ограничениями и возможностями.
Таким образом, формула отражает определенный набор ожиданий со стороны публики, и оригинальность приветствуется лишь в том случае, если она усиливает ожидаемые переживания, существенно их не изменяя.
Необходим качественный слом формулы, чтобы среди читателей закрепился новый горизонт ожиданий. При этом качественное изменение формулы со временем создает всего лишь новую формулу.
Развитая формула является базовой интермедиальной моделью, то есть используется не только литературой, но и другими видами искусства – кино, театром, а в последнее время – разработчиками компьютерных игр.
Конец орошения, хвала милосердным богам!
Впервые на Третьем Нуле, несколько лет назад, а воз и по сю пору там