Про Панова

Это Панов придумал ловко: предчувствие краха Америки уже сейчас витает в воздухе, но Католическое Вуду?!.. Как же должен обеспамятеть плавильный котел цивилизации, чтобы в нем исчезла самая память о традиционной религии! Неужели все протестанты страны массово стали атеистами, и им стало безразлично, какая ветвь христианства была движущей силой их истории? Или американцы стали настолько равнодушны к религии, что стали выбирать веру исходя из ее зрелищности и представленности в кинематографе? Воистину, зомби на экранах не доведут до добра, это к гадалке не ходи…
Похоже, Панову не нравятся страны, отказывающиеся от своей культурной и религиозной идентичности. Именно поэтому он и придумывает такой невообразимый синтез: вуду + католичество. Если блюсти чистоту веры, если помнить догматическую сторону дела, если вести религиозное воспитание и просвещение, то даже в кошмарном сне невозможно будет представить, что папский престол пойдет на сделку с маргиналами, да притом самого отвратительного толка. Но, видимо, и католичество и протестантизм ослабели настолько, что стало возможным взять их без боя: пришел, увидел, победил.

Уже сейчас смыслом жизни для многих жителей так называемых демократических государств является свобода, и в первую очередь — свобода зрелищ и занятий. Но педалирование этих идей приводит к тому, что все больше говорится о свободе «от» чего-либо: от диктата государства, от директив христианской церкви, а вместе с ними — от морали. Список можно продолжать и продолжать, только хорошо бы помнить, почему погиб Рим. В эпоху всеобщего неверия, во времена зрелищ и удовольствий, в эру ублажения собственного «эго» — дух народный слабеет. И если потекут с востока новые гунны, остановить их будет некому. И если заявит о себе новая харизматичная религия, не попасть под ее влияние будет очень сложно.
И вот тогда на выходе можем получить полный абзац, осуществивший наяву кошмар — из самых бредовых: Католическое Вуду, которое зажигает так лихо, что в лоно новой религии обращается каждый второй, а каждый третий яростно чешет в затылке, потому что душа его смущена многочисленными чудесами, творимыми истинно верующими.
Россия в мире анклавов занимает примерно такое же положение, как при незабвенном президенте Борисе Ельцине: вроде есть, а вроде как и нету.

Часть территорий отхапана китайцами, внутри, как и положено, разброд и шатание, а значит бедность и даже нищета. Православие, конечно, не пало в объятья вудуистов, да и ислам тоже не победил окончательно, однако у государства по-прежнему нет внятных идей, куда и как развиваться Отечеству. И поэтому Россия, в отличие от российского анклава Москва, выглядит невнятно и бледно.
В рамках социальной прогностики грядущее России описывается как дистопия, однако кто предупрежден, тот вооружен. И в этом смысле популярность книг Вадима Панова работает на страну, потому что читатель в непрямом виде получает весьма недвусмысленный намек: утрата национальной идентичности будет нам очень дорого стоить.
В чем же заключается национальная идентичность? Она базируется на трех китах: традиционная религия, традиционная культура, традиционные обычаи и мораль. Русский — человек православный или, по крайней мере, толерантный к православию; он не просто владеет родным языком, но знает отечественную историю и начитан в русской литературе; наконец, он следует тем поведенческим стереотипам, которые оставлены нам в наследство нашими предками.
Свято место пусто не бывает: уйдет православие, его место будет занято другой верой, и тогда говорить о русскости уже не придется.

И поэтому слово «традиция» для Вадима Панова — едва ли не самое важное. В его системе координат побеждают Традиции, которые умеют себя соблюсти, и именно между ними идет война на выживание. Впечатляюще самодостаточными выглядят китайцы, счастливо соединяющие конфуцианское учение о морали с религиозными установлениями буддизма и даосизма: их Традиции так много лет, что она отчетливо помнит время, когда Традиций было куда больше, чем три. Она знает, что в сравнении с Поднебесной, христианский и исламский миры — сущие дети, за которыми нужен глаз да глаз.
За любым серьезным делом, происходящим на территории анклавов и впрямую затрагивающим стратегические интересы будущего, всегда стоит та или иная Традиция: китайская, исламская или новомодное Католическое Вуду.

Я ясно представляю себе, насколько «огугленным»
стал наш мир. Нельзя уже больше придумать,
как может выглядеть московская улица:
любой читатель пойдет и проверит вас
(У. Гибсон)


Первый роман цикла не случайно называется «Московский клуб».
Москва — постоянный и излюбленный герой Вадима Панова: Тайный Город имеет прописку в Москве, ей же посвящен отдельный сборник мистических рассказов, и именно здесь располагается единственный анклав на территории России.
Устройство любого анклава выглядит примерно так: большую часть территории занимают корпорации — деловые, научные и промышленные зоны, корпоративное жилье, парки. Все оставшаяся земля заселена обычными жителями.
Жилые кварталы нарезаны по этническому или религиозному признаку и имеют четко обозначенные границы. Государство выделило анклаву территорию без перспективы ее увеличения, поэтому здания тянутся вверх, а мостовые — многоярусные.

Анклав Москва включает нескольких крупных зон: таинственные генетики-храмовники обитают в квартале Мутабор; в китайском квартале заправляет Триада — туда нет ходу чужакам и инородцам; есть два исламских района — довольно спокойная Аравия, где любят селиться богатые арабы, и совершенно отмороженный Урус, забитый выходцами из Омарского эмирата, а также с нашего Кавказа; есть уникальный смешанный квартал Болото — только там могут ужиться носители самых разных Традиций, и китаец мирно соседствует с русским или турком. Ну а негры живут, как и следовало ожидать, в квартале под названием Занзибар.
Интернационала снова не получилось: подобное по-прежнему тянется к подобному.
Порядок в анклавах обеспечивает единая Служба безопасности анклавов (СБА) с руководящим центром в Эдинбурге (анклав Цюрих). Интриги спецслужб обеспечивают циклу постоянный драйв, а зачинщиками этих интриг выступают бизнесмены, входящие в так называемый Московский клуб: Москва по-прежнему играет важнейшую роль в мировом раскладе сил.
Неудивительно, что именно здесь, в квартале Болото, живут последние хранители одной древней и весьма загадочной Традиции, и тот, кто наложит руки на ее тщательно хранимые тайны, будет править миром будущего.

С этой Традицией связана сквозная сюжетная интрига, объединяющая все романы цикла: «Московский клуб», «Поводыри на распутье», «Костры на алтарях» и будущие книги, — но это уже совершенно другая история, которая не имеет никакого отношения к социальной прогностике. Вместе с этой историей в книгах появляется серьезная фэнтезийная составляющая, а в перспективе читателя поджидает нехилый мистический крючок.
Таково уж свойство писателя Панова — соединять несоединяемое. Коктейль получается просто взрывной, что несомненно и безусловно расширяет и увеличивает читательскую аудиторию.
При этом ни слова про стиль — не самую сильную сторону Панова.
В целях сохранения интриги — ни слова про сюжет, с одним лишь маленьким примечанием: тот, кто захочет познакомиться с версией будущего «по Панову», может быть уверен, что скучать ему не дадут. Однако увлекательность повествования ничуть не умаляет серьезности проблематики, и в этом смысле цикл романов об анклавах куда ярче и глубже, чем бесконечная сага о Тайном Городе.
Анклавы — фантастика с содержанием, о котором можно писать и размышлять, и при этом в ней нет никакого соцзаказа, никакого агитпропа, никакого пересказывания идей Тойнби, Фукуямы, Тоффлера или Хантингтона, зато есть честное думание о будущем, основанное на анализе событий настоящего и приправленное совершенно безудержной фантазией автора :-)

Впервые в журнале «FANтастика», N 7 за 2008 год

Страницы: 1 2