МАША ЗВЕЗДЕЦКАЯ

4. Четвертая повесть, закрывающая соответствующий раздел, написана Евгением Гаркушевым и называется «Три измерения времени».
Ощущение того, что я потребляю вторичный продукт (по доброй воле, заметьте! сильна в русском человеке тяга к мазохизму!), не покидало меня с первых страниц. Дело не в том, что тема путешествий во времени затерта до дыр и написать об этом небанально — отнюдь не просто. Дело даже не в том, что сериал «Скользящие» вчистую заборол ходовую тему перемещений между параллельными мирами — всегда найдется новый и неожиданный ракурс, были бы в авторе ум и способность им пользоваться.
Дело в том, что «Три течения времени» до боли напомнили мне текст Йара Эльтерруса из сборника «Никого над нами». Там тоже паренек один услышал музыку сфер и пошел бродить по мирам. Пиццот стальных сапог истоптал, пиццот стальных краюх изгрыз, пиццот стальных посохов истер до самого основания, а дело кончилось пшиком.
Помню еще, что по прочтении Эльтерруса у меня сложилось безусловное впечатление, что тот пишет в состоянии глубокого анабиоза. Как раз это ощущение во мне и возобновилось, когда я читала бессмысленную и беспощадную повесть Гаркушева.

В начале истории лежит любовная интрижка (она же адюльтер) между девушкой Машей, женой местного полукриминального бизнесмена, и восторженным ученым, разрабатывающим «пространственно-временной преобразователь» (в просторечии – машина времени). Из интрижки рождается роковое половое чувство: молодой ученый хочет девушку Машу так, что готов получить Нобелевскую премию за свое несомненное открытие. Напрямую против бизнесмена выступить страшно, но Нобелевка звучит ободряюще.
Между тем ревнивый полукриминальный муж, будучи образован чуть более ученого или же прозревая будущее инстинктом настоящего хищника, помогает тому в завершении работ над преобразователем, справедливо полагая, что эксперимент закончится как всегда, а именно — ученого выкинет в фантастические ебеня. А дальше как по маслицу: заплачет мать-старушка, слезу смахнет старик-отец, и молодая не узнает, какой у парня был конец.
Что тут скажешь? Каждый борется за семейное счастье, как умеет.
Надо сказать, что надежды бизнесмена оправдываются с присыпочкой: ученый начинает скитаться по параллельным мирам — без всякой надежды на возвращение в исходную точку.
Наконец, на берегу неизвестной реки он встречает девушку, которая прикармливает его земляничными ягодами (на деле явные психотропы!), в результате чего герои отправляются в туманные равнины времени и встречаются там с просветленными (кодовая кличка — Отшельник).

Для ясности: «Отшельник не один. Он дрейфует сквозь миры, проникая везде. Завтра на его месте будет другой человек. Такой же просветленный».
Один из отшельников помогает ученому вернуться в его мир, к девушке Маше number one. Он вручает пытливому исследователю универсальный, существующий в одном экземпляре «пространственно-временной преобразователь», который при ближайшем рассмотрении оказывается «не кто скипетром, не то короткой дубинкой».
Вероятно, Отшельник со всей дури вламывает ученому по непрочной голове, потому что тот немедля отправляется в дорогу и насквозь проходит всю Вселенную.

Дальше я уступаю слово автору, потому что лично у меня слов уже нет:

«Пять лет в морозном тумане, там, где не светит солнце и не указывают путь звезды, где не журчат ручьи и не поют птицы, а лишь шуршат складки сухого, безжалостного времени… Лишь раз в месяц Василий разжимал пальцы, стискивающие жезл, и вываливался в обычные измерения, где время текло медленно или быстро, где тело вновь ощущало тепло… Даже небольшой ветерок шатал Василия, а в снежном буране его пытались поднять к самому небу маленькие злые смерчи… Звягин таял, но и жезл, данный ему просветленным, становился все легче – он тратил свою массу и энергию на перемещение. Если бы пальцы Звягина сохранили бы прежнюю силу, они сломали бы, искрошили бы жезл после первого года пути. Но он слабел и даже самые легкие ягоды не поднимал ко рту, но спускался, чтобы сорвать их ртом. Да и есть хотелось все меньше... Спустя месяцы пути Василий начал забывать звездное небо и земляничные поляны (я же говорю, это была не простая земляника! strawberry fields forever! — примечание М. З.), сладость сахара и запах моря. Законы физики он давно забыл, да и русский язык, если на то пошло, тоже. ...»

Очень горестное описание, здесь все массово рыдают: 5 млрд лет паренек рассекает по Вселенной, чтобы встретить девушку Машу и удовлетворить светлое половое чувство (любви в повести не просматривается, хотя она и декларируется).
Незамысловатый фокус просветленного удается: «Когда жезл истаял до конца, а сам Звягин остался одной мыслью, проблеском сознания, он увидел и почувствовал, что путь пройден, — и вновь стал человеком» (опять total recall! — примечание М. З.).
И встретил девушку Машу – ровно за 5 минут до того, как она познакомилась со своим мужем из предыстории.

Здесь я переведу дух, пожалуй.

А после обращу лик свой к небесам и возоплю горестно:
Господи, за что?!
Доколе, Господи, ты будешь терпеть этих бездарных, малокультурных, скверно мыслящих людей, решивших с какого-то перепугу, что они писатели?
Я понимаю, Господи, что любая тварь под этим солнцем имеет право на высказывание, но зачем ты так испытываешь нас? Сколько еще пострадает людей, мозг которых низвергнется через уши по прочтении этой повестушки? Сколько еще воссияет во свете мучеников, язык которых исполнится горечи от прочитанного, а горечь переполнит бездны организма и изольется потоками желчи, отравив землю на многие километры вокруг?
Прости, Господи, за жалобы...
...ибо ужас, какой я испытала, читая Гаркушева, напомнил мне о неизбежности адских мучений.

Я уже молчу, братья и сестры, про недостаток обычного ремесла, несвязность сюжета или отсутствие мало-мальски убедительного психологического обоснования главной интриги (в мире Гаркушева залезть девушке под юбку – это и есть ВЕЛИКАЯ страсть, что движет солнце и светила).
Чур меня, одним словом.

Забыть это имя и никогда, никогда не читать ничего, подписанного фамилией Гаркушева – вот мой завет пионерам. Так и мозг останется сохранным, и не возникнет надобности учиться снимать пенки со вторичного продукта, пытаясь найти в нем что-либо осмысленное: все же, как ни крути под микроскопом, выйдет одно и то же — «тупое и унылое говно» (© ст. о/у Гоблин. Anders gesagt, гнилостные испарения неразвитого мозга.

И как же плохо обстоит дело с фантастическими писателями и их читателями, если этот текст признается достойным публикации — хотя совершенно очевидно, какая ему цена и где место (хай живэ трактирщик Паливец!).
Пойду засну страшным сном. Впереди еще рассказы* – если у меня хватит здоровья.
_________
* Увы: на рассказы меня не хватило 8)))

2009 г.

Как всегда, сначала на  Третьем нуле.
Еще висит тут, по специальности 8)))

Страницы: 1 2